Без явной координации группа стран движется к одному и тому же регуляторному горизонту: нейтрализовать альтернативы табаку под щитом общественного здравоохранения.

Источник: The Vaping Today

От Люксембурга до Исламабада, от Кито до Оттавы, сквозь регуляторную дымку Брюсселя, карательный театр Москвы и техническое молчание Берна, подземная нить связывает страны, которые, на первый взгляд, не имеют ничего общего.

У них нет общей идеологии, формальных альянсов или договоров о намерениях. Тем не менее, они движутся с тревожной синхронностью. Их объединяет не доктрина, а установка: глубокое и инстинктивное неприятие той двусмысленности, которую всё ещё представляет никотин. Или, точнее, неприятие контролируемого нарушения, которое подразумевает возможность того, что не все риски одинаковы и что некоторые формы их снижения не только возможны, но и предпочтительны.

То, что разворачивается, — это не мозаика адаптированных стратегий общественного здравоохранения, а консолидация глобального регуляторного настроя. Настроя, завернутого в поэзию защиты, но движимого политикой отрицания: отказа различать, калибровать, представлять себе переходы вместо закрытий.

Продукты для вейпинга, никотиновые пакетики, нагреваемый табак не регулируют — их нейтрализуют. Реклама становится угрозой. Риск не оценивают — его криминализируют. Наука цитируется, но редко применяется.

Мы всё ещё называем это политикой, но являемся свидетелями представления: моральности, замаскированной под метод, страха перед новым, завернутого в общественные интересы. Это, прежде всего, отказ думать.

И в этом отказе кроется центральный парадокс. Горючий табак, летальный, приносящий налоги, остаётся легальным и вездесущим. Устранить же стремятся его менее вредные альтернативы. Речь не о скоординированном заговоре, а о конвергенции привычек: бюрократическом мимикризме, символическом законотворчестве, нормативной инерции.

Каждая страна выбирает свой инструмент: налоги, судебные иски, сокрытие, пороги, эстетический контроль. Но жест общий: стереть то, что вызывает дискомфорт, прежде чем это станет читаемым.

Девять национальных случаев, каждый из которых раскрывает разные грани одной и той же тенденции: нормализация логики здравоохранения, которая карает замену, принимая статус-кво. Это логика, которая говорит от имени защиты, но часто даёт обратное: медленную консолидацию вреда под знаком безопасности.

И есть лишь одно контр-движение: временный отказ от ужесточения регулирования.

Это не запрет табака. Это глобальная репетиция по запрету его альтернатив. И здесь политика снижения вреда сталкивается со своим самым тихим и эффективным антагонистом: административным пожиманием плеч, которое превращает сложность в запрет и называет это заботой.

Австрия

Когда монополия маскируется под заботу

За своим техническим и внешне нейтральным языком старый государственный табачный монополист Австрии незаметно перепрофилируется. То, что начиналось как фискальный инструмент, вновь появляется как механизм контроля, в то время как общественное здоровье служит алиби, а не целью.

Финансовый комитет Национального совета одобрил законопроект, расширяющий табачную монополию на никотиновые пакетики и вводящий систему лицензирования жидкостей для вейпинга. Продажи будут ограничены табачными киосками и несколькими авторизованными точками. Будут применяться новые налоговые схемы. Проект теперь переходит на пленарное заседание.

Государственная модель дистрибуции сама по себе не проблематична. Она может соответствовать целям здравоохранения, если управляется с прозрачностью, общественным надзором и гражданским обсуждением. Но, согласно местной прессе, происходит не это. Вместо модернизации регуляторной базы для решения проблем новых технологий и профилей риска Австрия расширяет устаревшую модель, как будто новое — это просто продолжение старого.

Подвергая продукты со значительно меньшим риском тому же режиму, что и традиционный табак, государство сознательно выбирает не различать. Это преднамеренный акт. Оно не спрашивает, какое регулирование было бы пропорциональным, а навязывает фискальную логику другой эпохи.

Оно игнорирует тем самым решающую возможность: использовать регулирование как инструмент снижения вреда. Вместо того чтобы направлять потребление к менее вредным практикам, оно выбирает сохранить инструмент — монополию — ценой цели.

Результат предсказуем: слияние импульсов. С одной стороны, фискальная логика, стремящаяся монетизировать; с другой — патерналистский инстинкт контролировать через регулируемый дефицит.

Монополия, ранее механизм концентрации и доходов, становится механизмом сдерживания. Доступ направляется через сеть политически связанных ритейлеров. Послание ясно: любое отклонение будет терпимо, только если оно пройдёт через старых стражей.

Болгария

Запрет одноразовых вейпов и геополитика регуляторного вакуума

На первый взгляд, это кажется техническим вопросом Европейского союза (ЕС). Болгария предлагает запретить одноразовые вейпы (с никотином или без), и Европейская комиссия отвечает юридическими заключениями. Но за формальным языком скрывается более глубокое понимание: тихое распутывание европейского регуляторного каркаса по никотину.

Комиссия ставит под сомнение совместимость болгарского проекта с Директивой по табачным изделиям (TPD), особенно в отношении предупреждений о вреде для здоровья и прозрачности ингредиентов. Её центральная критика: полный запрет сенсорных отсылок (вкусов), который может противоречить принципу информирования потребителя.

Италия, со своей стороны, уклоняется от темы вейпинга и критикует часть закона, ограничивающую энергетические напитки, ссылаясь на свободное перемещение товаров.

Помимо технических аспектов, это глубокий конфликт: попытка периферийного государства навести порядок в фрагментированном ландшафте, который Брюссель терпел.

Болгария реагирует на отсутствие чётких руководств и нормативный вакуум, позволивший бесконтрольное распространение. Но законотворчество через насыщение — запрет всего вместо дифференциации рисков — превращает регулирование в баррикаду.

И хотя проект реагирует на реальный институциональный вакуум, его исполнение может превратить исключение в правило: он приравнивает продукты с никотином и без, устраняет вкусы, которые поддерживают снижение вреда, и стирает нюансы под предлогом простоты.

Двойной риск очевиден: ЕС может упустить возможность построить эффективную общую основу, и его члены, действуя в одиночку, могут заменить нормативный хаос слепой жёсткостью, столь же далёкой от науки, биоэтики и информированного гражданства.

Канада

Когда государство подаёт в суд на альтернативу

В Британской Колумбии, символе прогрессивизма, политика общественного здравоохранения в отношении вейпинга приняла символический оборот: государство не только регулирует, но теперь и судится с тем, что должно быть альтернативой.

В декабре 2025 года был принят Закон о возмещении вреда от продуктов для вейпинга и затрат на здравоохранение (Bill 24), позволяющий правительству подавать в суд на производителей, дистрибьюторов, консультантов и даже руководителей для возмещения затрат на здравоохранение, связанных с заболеваниями от вейпинга.

Закон смотрит в прошлое, а не в будущее.

Он допускает ретроактивные иски о «вреде, связанном с вейпингом», в течение 15 лет после его вступления в силу или обнаружения вреда. Более тревожно: министерские сертификаты могут использоваться как неопровержимое доказательство затрат на здравоохранение, заменяя индивидуальные доказательства агрегированными оценками.

Вред — это только половина истории.

Ответственность расширяется: включает отдельных руководителей за действия, совершенные до принятия закона. Презумпция невиновности подрывается.

Ссылаются на прецедент судебных исков против «Большого табака». Но аналогия натянута: она применяется к продуктам с более низким риском, объединяя разные профили в одну юридическую категорию.

Послание извращённое: сигареты, доказанные убийцы, остаются легальными. Альтернативы сталкиваются с ретроактивными исками.

Действительно приверженное здоровью государство построило бы свою правовую базу на основе риска. Британская Колумбия делает обратное: превращает наказание в политику здравоохранения и определяет, какие риски «легитимны», а какие — угрозы.

Здесь наибольшие санкции получает не высокий риск, а попытка отказаться от него вне государственного контроля.

Эквадор

Когда регулирование становится актом моральной веры

Эквадор находится на законодательном перепутье. Под предлогом модернизации своей антитабачной политики он продвигает реформу, руководствуясь скорее моральным убеждением, чем научными данными.

Депутат Кристина Хакоме предложила реформировать 40 статей Органического закона о регулировании и контроле табака 2011 года. Но вместо внесения нюансов она усиливает знакомую логику: однородный контроль перед лицом глубоко неоднородных рисков.

Индустрия изменилась, да. Но правовой ответ монолитен.

Проект запрещает всю рекламу и спонсорство табачных и никотиновых продуктов, регулирует точки продаж, навязывает прозрачность, санкции и гражданские жалобы, не делая различий между горючими и негорючими продуктами.

Пар и дым, воздействие и горение, прямой и остаточный риск: всё рассматривается одинаково. Стирается основной принцип доказательного общественного здравоохранения: пропорциональность вреду.

Научный консенсус ясен: горение — главный двигатель болезней и смертей от никотина. Негорючие продукты, хотя и не лишённые риска, значительно снижают воздействие токсинов.

Эквадорский проект идёт в противоположном направлении. Он вводит тотальные ограничения, навязывает ту же риторику, то же правовое обращение. Он не воспитывает через нюансы: он регулирует через уравнения. Он не обеспечивает переход: он его ограничивает.

Он заменяет науку морализмом, относясь к никотину как к ереси, которую нужно подавить, даже когда алтарь — общественное здоровье.

Франция

Сенат и форма осторожности

Во Франции Сенат решил не торопиться. В контексте, когда регулирование никотиновых продуктов склоняется к ужесточению, верхняя палата решила приостановить — по крайней мере временно — ряд мер, которые ужесточили бы контроль над устройствами для вейпинга.

Во время рассмотрения проекта Закона о финансах на 2025 год сенаторы исключили три ключевых элемента из Статьи 23: запрет онлайн-продаж, введение акцизного налога и ограничение продаж лицензированными табачными киосками. Они также отклонили предложение о регулировании никотиновых пакетиков, которые всё ещё не имеют конкретного юридического признания.

Поверхностно это кажется техническими бюджетными решениями. Но, по сути, они приостанавливают три значимых ограничения: закрытие целого канала доступа (онлайн), концентрацию дистрибуции в государственной сети и введение фискальной нагрузки без внятной основы.

Что касается никотиновых пакетиков, Сенат предпочёл не регулировать их не потому, что их поддерживает, а потому, что значимой основы для этого ещё не существует. Он выбрал отсрочку, а не превышение полномочий.

Это отражает институциональную осторожность: отказ накладывать преждевременные ограничения, которые, по своей сути, могли бы затруднить доступ к альтернативам или питать параллельные рынки.

Это не явная стратегия снижения вреда, но, приостанавливая меры, которые сузили бы доступ, централизовали продажи и ввели налоги без прочной основы, Сенат отложил решения с реальными этическими и практическими последствиями для тех, кто пытается бросить курить.

Это не институциональный разрыв, но временная приостановка. И эта нерешительность показательна: даже в рамках одной правовой системы разные институты могут расходиться в том, как и как быстро регулировать продукты, находящиеся между риском, автономией и переходом.

Осторожность в данном случае — не промедление, а методичный отказ действовать, пока почва не будет готова.

Израиль

Регулирование через умолчание

В Израиле правительство утвердило проект государственного бюджета на 2026 год. Хотя он представлен как фискальный документ, его последствия глубоки. Он включает расширение определения «курительного продукта» для охвата любого изделия с никотином, даже без горения; акцизы на устройства для вейпинга и картриджи; строгие ограничения по объёму и требования к лицензированию и ежемесячной цифровой отчётности по всей цепочке.

Но примечательно не то, что написано, а то, что не опубликовано. Полный текст остаётся неопубликованным. И это умолчание — не случайность, а техника управления. Это управление через сокрытие: когда поведенческий контроль маскируется в таблицах, регулирование обретает силу под видом фискальной нейтральности.

Согласно сообщениям, будет применяться налог в 1 шекель за миллилитр жидкости и 30 шекелей за устройство, полное или пустое. Все участники должны будут зарегистрироваться, работать только в авторизованной сети и отправлять ежемесячные цифровые отчёты.

Логика знакома: бороться с чёрным рынком, защищать молодёжь. Но, погребая эти решения в неопубликованном фискальном документе, правительство замалчивает политическое действие, когда оно больше всего нуждается в видимости.

Такова архитектура молчания. Регулирование больше не говорит: оно шепчет, закодированное в бюджетном языке. И когда молчание доминирует в грамматике общественного здоровья, граждане остаются гадать, какими рисками управляют и какие выборы ещё существуют.

Парадокс острый: горючие сигареты — исторически самый смертоносный продукт — остаются легальными, облагаемыми налогом и интегрированными в фискальный аппарат. Тем временем менее вредные альтернативы переклассифицируются и наказываются.

Налог — это никогда не просто стоимость: это также послание о легитимности.

Люксембург

Порог, который запрещает, не говоря «нет»

В Люксембурге установлен такой низкий правовой порог, что он функционирует не как ограничение, а как ластик.

Новый закон, принятый в октябре и опубликованный 1 декабря, устанавливает, что никотиновые пакетики и «новые никотиновые продукты» не должны превышать 0,048 мг на единицу. На бумаге это выглядит как техническая корректировка. На практике — это скрытый запрет.

Норма вступит в силу 1 января 2026 года.

Её логика чиста, язык сдержан, а эффект — тотален. По словам одного анонимного продавца, ни один коммерчески жизнеспособный продукт не соответствует этому порогу. То, что осуществляется, — это не умеренность, а устранение, замаскированное под числовую точность.

Помимо микродозирования, закон запрещает вкусы и добавки, требует упаковок, защищённых от детей, и пломб, защищающих от вскрытия, распространяет рекламные ограничения и применяет предупреждения о вреде для здоровья.

Взятые по отдельности, эти меры не удивляют. Вместе же, под невыполнимым лимитом, они работают как регуляторная центрифуга: структура, созданная для того, чтобы тихо изгонять, а не регулировать.

Это геометрия тихого запрета.

Политика исчезновения, замаскированная под технические детали.

Предел становится посланием.

А послание — это изъятие: нюанса, пропорциональности, публичного обсуждения.

Бывают моменты, когда закон не регулирует риск: он переопределяет его за пределы существования.

Люксембургская модель — один из таких случаев.

Пакистан

Правило, которое ограничивает, и ничего более

В Сенате Пакистана продвигается законопроект о регулировании вейпинга в Исламабаде.

Представленный сенатором Сармадом Али, он включает запрет на продажу несовершеннолетним, ограничения в общественных местах, предельное содержание никотина в 40 мг/мл, запрет на упаковки, привлекательные для несовершеннолетних, полный запрет на рекламу и продажу вблизи школ.

Широкая основа, разработанная с учебной точностью. Каждая мера отражает классический репертуар: профилактика, периметральный контроль, ограничение доступа. Всё согласно модели, рекомендованной ВОЗ (Bloomberg).

Но не хватает чего-то существенного: дифференциации рисков, стратегий перехода, пропорциональности. Закон не калибруется в зависимости от продукта или модели использования. Он регулирует как самоцель.

Исламабад отражает тенденцию глобального юга: импортировать самую строгую модель как сигнал международной солидарности и институциональной защиты.

Но ключевой вопрос остаётся: работает ли это?

Регулирование необходимо. Но чтобы быть эффективным, оно должно оцениваться, пересматриваться, быть чувствительным к местному контексту. Оно должно спрашивать не только о том, что запретить, но и о том, что разрешить.

И здесь это заметно своим отсутствием.

Россия

Жест, который запрещает прежде, чем понять

В России законодательный импульс превратил символ в норму. Проект, одобренный Правительственной комиссией, запрещает продажу и использование никотиносодержащих продуктов — горючих или нет — на остановках общественного транспорта. Исключение сделано только для торговых автоматов в изолированных сообществах.

Но порыв на этом не остановился. Коалиция в Думе во главе с Ярославом Ниловым предложила поправку о полном запрете электронных сигарет и жидкостей для вейпинга, с никотином или без.

Эта растущая модель контроля отражает более широкую институциональную тенденцию: законодательствовать прежде, чем понять, запрещать прежде, чем измерить.

Жест и поза значат больше, чем механизм. Политика превращается в постуру [позëрство, фарс, показуха].

Здесь риск не оценивают: его стирают. Не через науку, а через символическое исключение.

Вейпинг понимают не как технологический объект со своим профилем, а как чуждую форму отклонения, которую необходимо нейтрализовать, прежде чем она станет слишком заметной.

Этот инстинкт не только российский; он находит отклик во многих регуляторных системах. Но здесь стратегия крайняя: устранить прежде, чем объяснить. Криминализировать двусмысленность.

Предложение не основано на эпидемиологических моделях или сравнительном анализе. Им движет стремление вновь навязать моральную ясность не через пропорциональность, а через исключение.

Когда закон превращается в литургический ритуал, публичная политика становится фикцией. Теряется не только здоровье, но и способность государства учиться на том, что оно регулирует.

Острый хайп вместо холодного расчёта: как губернаторы-запретители стали проводниками чужой воли

Швейцария

Политика исчезновения

Федеральный совет Швейцарии запустил общественные консультации по пересмотру Постановления о табачных изделиях (TabPV) для применения нового национального закона, одобренного в середине 2025 года.

Предложение предусматривает почти полный запрет рекламы табачных и никотиновых продуктов, включая электронные, во всех пространствах, доступных несовершеннолетним: цифровые платформы, пресса, торговые автоматы, мероприятия.

Также требуются механизмы проверки возраста и особые условия, чтобы реклама была «невидимой и недоступной».

Меры не являются исключительными для Швейцарии, которая обычно оперирует с высокой правовой специфичностью. Но в этой точности скрывается политический инстинкт: регулировать саму видимость.

Реклама — это не только коммерческая практика. Это также заявление о социальном присутствии. Стирая её, государство не только защищает: оно отбирает. Решает, какие продукты и выборы могут появляться.

Это не защита рекламы вейпинга. Это предупреждение против смешения исчезновения с решением. Когда политика приравнивает риск к видимости, а вред — к образу, неизменными остаются более сложные реальности потребления и мотивации.

Ограничивается не только маркетинг, но и нарративное пространство.

Швейцария иллюстрирует более широкую европейскую тенденцию: бороться с вредом, стирая его образ. Риск существует не только для здоровья, но и для понятности и легитимности политики.

---